Л.Г. Гармаш

Творчество Федора Сологуба в оценке Андрея Белого

(мортальные мотивы)

Андрей Белый познакомился с творчеством одного из старейших «мэтров формы и стиля» русского символизма – Федора Сологуба,  – задолго до своего вступления в литературу. Для шестнадцатилетнего гимназиста Бори Бугаева (настоящее имя Андрея Белого) произведения Сологуба, наряду с «Фаустом» Й. Гете, романами Ф. Достоевского, драмами Г. Ибсена, поэзией Н. Некрасова, И. Бунина, З. Гиппиус и некоторыми другими, стали «канонами жизни». Первая личная встреча Андрея Белого с Сологубом состоялась через несколько лет, и в дальнейшем их общение, прежде всего по идейным и творческим вопросам, продолжалось в течение нескольких десятилетий.

Прослеживаются определенные связи между художественным миром «старшего символиста» и творческим наследием Андрея Белого. Исследованию идейно-художественной концепции Сологуба-символиста, определению его роли в литературном процессе рубежа XIX – XX веков посвящен целый ряд теоретических работ Андрея Белого. Не случайно аналитический взгляд критика обращается к мортальным мотивам в произведениях Федора Сологуба. В его творчестве, отличающимся большой цельностью, танатологические мотивы занимают центральное место. Смерть фигурирует в названиях некоторых произведений писателя: сборник «Жало смерти», рассказы «Истлевающие личины», «Смерть по объявлению», пьеса «Победа смерти» и др. Белый определяет круг основных танатологических образов прозы Сологуба, в которых воплощается мотив смерти: жало смерти из одноименного рассказа, недотыкомка и Передонов из романа «Мелкий бес», хищный зверь из рассказа «Призывающий зверя».  Все они, по мнению критика, являются знаками Небытия, «истлевающими личинами» реальности, рассеивающими иллюзорные представления человека о мире. Так «чисто русский писатель» Сологуб выразил, по мысли Белого, буддистские представления о противопоставлении Бытия и Небытия: «в русской природе сумел разглядеть Сологуб строгость буддизма», созвучные символистским представлениям о двух мирах – дольнем и горнем, земном и божественном. Развенчивание Сологубом призрачности земного существования и воспевание смерти как способа ухода в иной, лучший, мир определяет название другой критической работы Белого о русском писателе-«буддисте» – «Далай-лама из Сапожка». Надо сказать, что представление о смерти, несущей освобождение от земных страданий, характерно и для популярной в России рубежа веков философии А. Шопенгауэра, что делает этот танатологический мотив сквозным не только в творчестве Ф. Сологуба, но также и других представителей «Серебряного века» – самого А. Белого, Л. Андреева и др.